Царская дыба - Страница 58

К оглавлению

— Ответь мне, Малохин, — оглянулся епископ на своего пленителя. — Правда ли, что вы попали в этот мир из будущих веков?

— Да, вообще-то… — насторожился Сергей. — Вообще-то, да.

— Издалека?

— Четыре с половиной века вперед.

— Скажи, Малохин, а какие из городов Европы уцелеют к этому времени?

— Многие. Париж, Мадрид, Дрезден, Берлин, Вена, Прага.

— А в них сохранились библиотеки?

— Не знаю… За эти века по Европе столько войн прокатилось, что все наверняка в пух и перья разнесло. Вот разве в Лондоне. Англия — это остров, чужие на нем последние несколько веков не бывали.

— Спасибо, Малохин, ты мне очень помог.

— Да не за что, — пожал плечами Сергей. Он увидел, что баркасы уже загружены, люди перебрались на них и пора отчаливать. — Ну ладно, поехали мы…

Он протянул было правителю здешних земель руку, но вовремя спохватился, отдернул и побежал на причал.

— Зря ты его не зарезал, — как-то беззлобно сказал Картышев, сбрасывая в воду причальную веревку. — Сейчас шторм поднимет, и потонем все к ядреной фене.

— Не поднимет, — покачал головой Сергей. — Запал, похоже, на твою племяшку. Побоится, что вместе с нами потонет.

Дерптский епископ, провожая взглядом уходящие в ночь суда, потянулся за ними, войдя в воду выше колен и остановился. С ним происходило нечто странное, непривычное — видать, человеческая душа и тело накрепко въедались в бессмертное существо, смешивались с ним, заставляя испытывать непривычные, неведомые ранее чувства и эмоции. Но демон не видел в этом для себя ничего страшного: ведь именно ради этих странных и нелогичных переживаний, недоступных вечным бестелесным существам, он так любил вселяться в человеческую плоть. Хотя… Хотя раньше телесные удовольствия значили для него куда больше душевных переживаний. Видимо, что-то меняется. Либо — люди, либо — он сам.

Глава 3. Государево дело

До Ветвенника отряд добрался к вечеру следующего дня — идущий в первом баркасе Прослав вывел всю эскадру точнехонько ко входу в залив, а уж к причалам все вставали сами, кто как умел. Зализу местные встретили с восторгом — не столько соскучившись по государеву человеку, сколько стремясь похвастаться хорошей добычей, взятой чуть ли не месяц назад, и тому, что на этот раз набег на орденские земли прошел почти без потерь. Правда, двоих мужиков из Рыжкино стрелами все-таки посекло, но не насмерть. Да и в этих царапинах виноваты сами оказались — не послушались опричника, застряли в Кодавере еще на полдня, вот конница епископская примчаться и успела. Хорошо хоть, вовремя опасность заметили и до баркасов добежать успели — но стрел им вослед литовцы высыпали от души. Один погиб в Кодавере, у монастыря. И тоже сам виноват: нечего из-за бабы смазливой близко к вражьим крепостям подбегать. Один получил стрелу в живот при штурме монастыря, но все еще не умер — а значит, теперь уже наверняка должен выкарабкаться.

По заведенному на Руси обычаю, гостей попотчевали хмельным медом, стопили баньку, от пуза накормили копченой и печеной рыбой, солеными грибами, вареной убоиной, уложили спать на пряно пахнущих сеновалах в соседних избах.

Поутру рыбаки сами оседлали братьям застоявшихся в конюшнях коней. Старший же Батов, прежде чем подняться в седло, отозвал в сторону опричника.

— Я уже стар, Семен Прокофьевич, — негромко проговорил он, поглядывая в сторону остальных воинов. — Мне бояться более нечего. И мыслю я, не слышали мы никаких слов от Константин Андреевича. Молод, глуп. Мало ли что по пьяному делу сболтнул?

— То не просто сболтнул, то дело государево, — покачал головой Зализа. — Крамола супротив царя.

— Сколько верст мы с ним бок о бок прошли. Как он от ливонцев нас со своими иноземцами отбивал… — Боярин вздохнул. — Ну, как знаешь, Семен Прокофьевич. А мы с сыновьями никаких слов не слышали. Между собой говорили, и что там боярин Константин сбрехал, не слышали…

Он резко отвернулся, отошел к коню, легко запрыгнул в седло.

— Во Пскове увидимся, Семен Прокофьевич, — он хлопнул свою вороную кобылу по крупу. — До встречи!

Одноклубники вместе с опричником двинулись на юг на захваченных в дерптском епископстве лоймах. Да и как иначе вывести добычу из исхоженных приозерных деревень? Не на телегах же по болотным тропкам тащить?! Одноклубники управлялись с парусами, правда, не лучшим образом, но, копируя действия Прослава и правя за ним, кое-как вперед все-таки продвигались. Вскоре после полудня флотилия миновала узость, выше которой Чудское озеро обычно именовали Псковским, ночь провела на якорях в виду берега, а ранним утром, помахивая длинными тонкими веслами, вошла в устье темной, как и все болотные реки Северной Пустоши, реки Великой.

В вольный город Псков Зализа наезжал всего пару раз, а со стороны реки видел его и вовсе впервые. Стены здесь стояли не в пример ниже внешних, саженей пять в высоту, не более. И выглядели куда как древними. Впрочем, если стены, обращенные к полям, по приказу государя Ивана Васильевича, недавно перестраивали, спрямляя для удобства пушечной стрельбы — то вдоль реки они и так тянулись, как по ниточке, и спрямлять их явно не требовалось. Вот, разве округлые, под деревянными шатрами башни теперь выступали темными бойницами не раз на треть версты, а через каждые триста шагов. Видать, и здесь стояли литые московские чугунные пятнадцатигривенные пищали, либо короткие бронзовые тюфяки, накрепко примотанные к бревнам.

Что поразило опричника — так это обилие вдоль речного берега причалов, и ладей возле них. По влажным дощатым помостам постоянно сновали мужики с объемными тюками, мешками, бочками, где разгружая, а где и загружая корабли. Подъезжая к городу по обычной дороге, подобного оживления Зализа не видел ни разу.